Кодекс чести Вустеров - Страница 43

И чем скорее это произойдёт, - продолжал думать я, оценивая ситуацию, тем лучше, так как теперь уже не вызывало сомнений, что сидящего посередине комнаты, мягко говоря, собачьего сына, сдвинуть с места можно было только начав широкомасштабные военные действия. Я ещё не видел пса, у которого яснее всяких слов на морде было бы написано, что он скорее пустит корни, чем тронется с места, пока его хозяйка не вернётся домой. А я довольно туманно представлял себе, как мне разговаривать со Стефи, если она войдёт в комнату и увидит, что я свил гнездо на её комоде.

Наблюдая за животным, делавшим вид, что оно - статуя, мне взгрустнулось. Я вспомнил, как Фредди Виджен, которого овчарка загнала на комод, когда он гостил в загородном доме своих друзей, рассказывал мне, что больше всего на свете он переживал из-за испытанного унижения, оскорбления величия, если вы меня понимаете, короче говоря, чувства, что он, можно сказать, Наследник Веков, вынужден торчать на верхотуре благодаря капризу дурацкой зверюги.

Честно признаться, я чувствовал то же самое. Не подобает, конечно, хвастаться древностью своего рода, и всё такое, но в конце концов Вустеры появились в Англии вместе с Вильгельмом Завоевателем и были с ним на дружеской ноге, дальше некуда, а что толку являться вместе с Завоевателями, если в результате вам приходится улепётывать от абердинских терьеров, которые издеваются над вами как хотят.

Сами понимаете, подобные мысли привели меня в довольно раздражённое состояние, и я посмотрел на животное с нескрываемой неприязнью.

- Просто чудовищно, Дживз, - сказал я, давая волю своим чувствам, - что пса держат в спальне. Никакой гигиены.

- Да, сэр.

- От шотландских терьеров, даже самых породистых, дурно пахнет. Помнишь, как несло от Макинтоша, когда тётя Агата подсунула мне его на несколько недель? Я тебе всё время об этом говорил.

- Да, сэр.

- А данный терьер распространяет аромат, хуже не бывает. Совершенно очевидно, его место в конюшне. Прах побери, у Гусика в спальне тритоны, у Стефи - собаки; скоро Тотли-Тауэр превратится в зоопарк, и я этому ни капельки не удивлюсь.

- Нет, сэр.

- А теперь рассмотрим дело с другой стороны, - произнёс я, воодушевляясь от собственных рассуждений. - Я имею в виду, опасность пребывания свирепой и жестокой зверюги в спальне, где она может изодрать любого, кто сюда войдёт. Нам с тобой удалось позаботиться о себе и избежать опасности, но, допустим, мы были бы какой-нибудь пугливой служанкой.

- Да, сэр.

- Прямо-таки вижу, как она появляется в комнате: хрупкая, нервная девушка с большими глазами и безмятежным выражением на лице. Представь, она не спеша открывает дверь. Потом неторопливо подходит к постели. И вдруг на неё обрушивается пёс-людоед. О последствиях мне даже думать не хочется.

- Нет, сэр.

Я нахмурился.

- Я предпочёл бы, чтобы ты не сидел как истукан, твердя «Да, сэр», «Нет, сэр», а сделал бы что-нибудь толковое, Дживз.

- Что именно, сэр?

- Ну, вообще. Начни действовать, Дживз. Да, в данных обст. нам необходимы смелые, решительные действия. Интересно, ты не забыл, как однажды мы нанесли визит моей тёте Агате в Уллем Черси, её загородное хартфордширское имение? Я говорю об инциденте, когда свирепый лебедь, гнездившийся на острове, загнал меня и достопочтенного мистера А. Б. Филмера, кабинетного министра, на крышу здания.

- Я живо помню тот случай, сэр.

- И я тоже. В моей памяти запечатлелась картина: можно так выразиться, Дживз?:

- Да, сэр.

- :как ты, всем своим видом показывая «этот номер у тебя не пройдёт», набросил плащ на голову лебедя, тем самым обманув его ожидания и нарушив мерзкие планы. Очень ловко у тебя получилось, Дживз. Высший класс.

- Благодарю вас, сэр. Я рад, что смог оказаться вам полезен.

- Полезен, дальше некуда, Дживз. И мне неожиданно пришло в голову, что если ты провернёшь с псом подобную операцию, он будет выглядеть дурак-дураком.

- Несомненно, сэр. Но у меня нет плаща.

- Тогда вот тебе мой совет: воспользуйся простынёй. А если тебе кажется, простыня не сработает как плащ, хочу поставить тебя в известность, как раз перед твоим приходом я испытал её на мистере Споуде и добился блестящих результатов. Он сражался с ней как лев, но простыня его одолела.

- Вот как, сэр?

- Представь себе, Дживз. Лучшего оружия тебе не найти. Сам понимаешь, на кровати не может не быть простыней.

- Да, сэр. На кровати.

Наступило молчание. Мне жутко не хотелось думать плохо о честном малом, но если в его поведении не было noble prosequi, уж не знаю, какое ещё выражение тут подобрать. Отсутствующий, лишённый всякого энтузиазма взгляд Дживза лишний раз убедил меня в моей правоте, и я предпринял попытку задеть его за живое, как пытался задеть меня за живое Гусик во время наших pourparlers относительно Споуда.

- Неужели ты боишься жалкой, маленькой собачонки, Дживз?

Он почтительно меня поправил, высказав мнение, что речь идет не о жалкой маленькой собачонке, а о животном с сильно развитой мускулатурой и, самое главное, необычайно острыми зубами.

Я попытался его успокоить.

- Ну, если ты совершишь рывок, он ими даже лязгнуть не успеет. Можно броситься на кровать, схватить простыню и замотать в неё пса, прежде чем он глазом успеет моргнуть.

- Да, сэр.

- Так ты готов совершить рывок?

- Нет, сэр.

Наступило довольно напряжённое молчание, в течение которого зверь Бартоломью смотрел на меня, не отрываясь, и я вновь поймал себя на мысли, что меня возмущает высокомерное, ханжеское выражение на пёсьей морде. Сидеть на комоде, куда тебя загнал абердинский терьер, удовольствие ниже среднего, но по крайней мере всегда надеешься, что животное отнесётся к твоему положению с пониманием и не будет сыпать соль на твои раны, словно спрашивая взглядом, покаялся ли ты перед смертью в своих грехах.